Год назад. Я стою на могиле на кладбище в Сибири зимой.
И смотрю в лицо моей прабабушке по маме. Ее лицо на черно - белой фотографии на могиле. Рядом с ней ее сын, рано ушедший из жизни, Бенедикт, мой дедушка.
У Бенедикта была другая семья, он сделал моей бабушке дочку, и свалил, женился и создал другую семья.
И эта другая семья всю жизнь ходила в одной деревне поджав губы мимо моей бабушки и мамы как мимо проституток. Они делали вид, что эта женщина и девочка не существуют.
А у моей бабушки Розы в глиняной мазанке всегда цвели белые цветы, пахло свежим теплом из печки и кошка обнимала себя хвостом на единственной приличной чашке в доме. И я маленькая спала на сундуке из досок, покрытом фуфайкой.
Я стою и думаю, какую программу эта женщина заложила в наш Род. Она запретила своему сыну жить с моей бабушкой по причине нашей нищеты и происхождения.
Она видит меня с неба, свою правнучку, и видит, что она положила в мою тележку жизни, что я делаю после нее и как я с этим справляюсь.
И я чувствую что там на небе она льет свои слезы, и ее кровь во мне кипит болью, предательством, жестокостью, отвержением, изоляцией. Она это - я теперь. И она во мне ищет новую силу любить женщин, учиться благословлять и принимать в любви каждую женщину. Видеть родство в женщинах и жалеть их.
Эта моя прабабушка стоит внутри меня на коленях покаянная посмертно за все свои интриги, за отрезание ветки любви, за всю вражду между двумя женами.
И за проклятие, которое она наложила на мою бабушку.
Это проклятие заставило мою свекровь ненавидеть меня, это проклятие вечно приводит в мою жизнь женатых поклонников, которые хотят изменять своим женам и рвут себя на части, это проклятие как зола из печи, когда утром просыпаешься в избе, и каждый день - новое ведро, которое надо выскребать и выносить на морозе за двор.
Снятие таких проклятий - моя отдельная работа, и я, о боги, знаю про эту работу очень много.
Женщина, не дающая благословения на любовь, ревнивая, завистливая, жестокая, я отдала тебе свою дань.
И мой путь теперь - это только любовь.
И смотрю в лицо моей прабабушке по маме. Ее лицо на черно - белой фотографии на могиле. Рядом с ней ее сын, рано ушедший из жизни, Бенедикт, мой дедушка.
У Бенедикта была другая семья, он сделал моей бабушке дочку, и свалил, женился и создал другую семья.
И эта другая семья всю жизнь ходила в одной деревне поджав губы мимо моей бабушки и мамы как мимо проституток. Они делали вид, что эта женщина и девочка не существуют.
А у моей бабушки Розы в глиняной мазанке всегда цвели белые цветы, пахло свежим теплом из печки и кошка обнимала себя хвостом на единственной приличной чашке в доме. И я маленькая спала на сундуке из досок, покрытом фуфайкой.
Я стою и думаю, какую программу эта женщина заложила в наш Род. Она запретила своему сыну жить с моей бабушкой по причине нашей нищеты и происхождения.
Она видит меня с неба, свою правнучку, и видит, что она положила в мою тележку жизни, что я делаю после нее и как я с этим справляюсь.
И я чувствую что там на небе она льет свои слезы, и ее кровь во мне кипит болью, предательством, жестокостью, отвержением, изоляцией. Она это - я теперь. И она во мне ищет новую силу любить женщин, учиться благословлять и принимать в любви каждую женщину. Видеть родство в женщинах и жалеть их.
Эта моя прабабушка стоит внутри меня на коленях покаянная посмертно за все свои интриги, за отрезание ветки любви, за всю вражду между двумя женами.
И за проклятие, которое она наложила на мою бабушку.
Это проклятие заставило мою свекровь ненавидеть меня, это проклятие вечно приводит в мою жизнь женатых поклонников, которые хотят изменять своим женам и рвут себя на части, это проклятие как зола из печи, когда утром просыпаешься в избе, и каждый день - новое ведро, которое надо выскребать и выносить на морозе за двор.
Снятие таких проклятий - моя отдельная работа, и я, о боги, знаю про эту работу очень много.
Женщина, не дающая благословения на любовь, ревнивая, завистливая, жестокая, я отдала тебе свою дань.
И мой путь теперь - это только любовь.